К Григорию Козлову любовью воспылать можно уже только за "Концерт Саши Черного...", а после "Леса" моя безбожная душа пыхтит из последних сил, запихивая Г.К. в олимпийский пантеон. Наверное, потому я так долго не могла взяться за написание этого отзыва. Отзыва отклика, окрика, отблеска, отсвета, отповеди... Остапа понесло (с)
Впрочем, не думайте, что в Лесе мне полюбился только закулисный Козлов. Номер один -это Островский. Я уже говорила, Книга - главное. Без хорошо сбитого, разумного, эмоционального, КЛАССНОГО текста любое вторичное действие теряет смысл. Да, я не театрал - самость спектакля не является для меня однозначным явлением. Я вижу в театре живые иллюстрации. Именно поэтому не особо жалую излишний минимализм декораций и голую символичность сценографии. Хотя в Лесе издевка над классическим театром улыбнула - надувные колонны-лес и "бессмертные" мишки-шишкины в сосновом бору настроили заранее на псевдоклассическое восприятие.
Заслуга Козлова в том, что он не только смахнул с Островского пыль, но и начистил его грани до необычайно яркого блеска. Островский перестал быть просто актуальным (хотя где тут простота...), он стал притягательным и заметным. В сочетании с потрясающим актерским составом "вечные вопросы" Леса стали до боли близкими и понятными.
Г.К. лишил актеров замкнутой сцены, а зрителям дал возможность практически "влезть с ногами на диван". Помост через весь зрительный зал, из Вологды в Керчь, из одной глуши в другую, из "темного царства" в омут или кибитку бродячих актеров - главное, что нужно внутри себя СВОБОДУ иметь, чтоб угадать, где Керчь, где Вологда, где тюрьма, где сума. Лес Козлова - о свободе, о таланте, о талантливой свободе, ведь не секрет, что иной раз мы и понятия не имеем, как распоряжаться волей. Сложное это искусство - жить
Особые реверансы
Леса бы не было без тех актеров, которые дают ему БЫТЬ.
Если кто до этого момента дочитал, так я предупреждаю, дальше будут еще более нудные восхищения. Потому что я скажу про всех и каждого
Блестящие эпизоды:
Карп, лакей Гурмыжской - Евгений Меркурьев. Русский интеллигентный мужик - сумасшедшее сочетание )))) Знает жизнь и людей, при этом не лишен детского доброго любопытства. Валенки, длинный шарф, чайник и канделябр, укоризненный взгляд и ревматизм. Лакей по воле хозяйки, а в душе то же, что и у всех - "ночь светла, над рекой тихо светит луна..."
Улита, ключница - Татьяна Щуко. Смешная, жалкая... Сердце щемит, как на нее посмотришь. Только в сцене, где она кормит Аркашку Счастливцева, за его честь опасения испытываешь ))) Совратит мальчишку! Разве не видно, как глаза горят... Разве не пробирает дрожь от смеха задорного, молодого. "Что крепость-то с людьми делает..."
Милонов и Бодаев - Александр Рязанцев и Вадим Бочанов. Русские помещики, вечные антогонисты друг по отношению к другу, и вечные соратники по отношению ко всем остальным. Не наши Даже Гурмыжская с ними пить не хочет, "болею... капельки..."
Мастодонты:
Отец и сын Восьмибратовы - Вячеслав Захаров и Сергей Мосьпан. Классный дуэт. От Захарова вообще в легком шоке - такой роковой мужчина!!! Сила в каждом жесте, в развороте плеч, в метком взгляде, мыр! Маленький, крепенький, как торпеда врывается на сцену. Практичный до невозможности, при этом не лишен чувства юмора и благородства.
Мосьпан - чудный мальчик Петя. Влюблен по-детски, мечтает с размахом, только папина наука уже дает себя знать (и не только красными полосами на спине) - на действие пока не способен. Потому и убегает Аксюша из-под венца в артистки ))))
Под стать семейке и их наряды с кислотными воротниками (всё позволено!), и музыкальная тема, под которую они появляются. Спектакль в спектакле.
Алексей Буланов - Андрей Сидельников. Буланов - удивительный хамелеон, не закончивший гимназию. Разгадать его до конца так и не получилось. Глупенький мальчик, расчетливый фат, нагловатый дебил, стыдливый "бесприданник", пустой бабник-павиан - какой роли он будет верен, каким проснется утром в постели Гурмыжской???
Аксюша - Юлия Нижельская. Странная девушка - нечто среднее между болезненно-страстными героинями Достоевского и крестьянками с картин Венецианова Ее что-то мучает, но что именно понять сложно. По сценарию должна мучить любовь к свободе, к сцене, и вообще Любовь как эмоция. А у нее в глазах... любовь как категория (не читайте учебники на ночь )
Раиса Павловна Гурмыжская - Татьяна Ткач. Лесная царица, богиня и просто красавица! От ее появления на сцене "в голове делается дурно", потому что от такого огня и глазам больно, и обжечься можно. Самодурка, Актриса почище всех присутствующих! Яркая, смелая - как она вообще в каком-то лесу затерялась ума не приложу! Ее свобода - любить, кого захочется; только возраст уже не тот, а в душе-то она по-прежнему розовая Тутти-Фрутти. Мучается. Но с шиком, с вызовом. Ты женщина, и этим ты права... Независимая зависимость - темный лес. Страшно ей.
Несчастливцев и Счастливцев - Баргман и Девотченко Эти двое молчать могут, а от их взглядов хочется плакать и смеяться, любить и идти за ними в Керчь. Точнее за одним в Керчь, за другим в Вологду - и разорваться от счастья.
Комик-бомж Девотченко, когда-то "ты же любовников играл!..", а сейчас босиком, в пыли утопая, с котомкой за спиной, за звездой кочевой. Вот уж свобода... вот уж театр, призвание, овации - и такое может свобода с человеком сделать. Поломался? Нет. Хотя во многом это впечатление от обаяния самого актера. Голодные глаза, рваные джинсы, тромбон с водкой - романтика дорог
Но настоящий романтик в пьесе это Баргман-Несчастливцев. Какой там трагик, с такими-то глазами-черными дырами!!! Он от мира ждет театральной магии, он в идеалы верит, в Гамлета... Подумаешь, все это скрывает старый дорожный плащ - так это он только от Гурмыжской скрывает! А все остальные видят идеалиста и некоторые даже жалеют.
Жалеют, но помощь просят... потому что Несчастливцев - старший брат, хоть и идеалист. И ведь помогает. Кому как. Но всем "сестрам по серьгам" достается.
Лес может быть дремучим. Может быть светлым. Но в нем всегда есть тропинка, если повезет - не потеряемся.