абсолютная кошка
Я очень многого ждала от этой книги, может быть, поэтому разочарование было слишком сильным и оценка столь низка.
В первую очередь обращаю внимание на язык. Недоумение возникло уже на третьем предложении:
«Одиннадцать ступенек тебя вели к загибу, и там собор и небо всегда висели в окне.»
Я прошу прощения у тех, кого это предложение погружает в "волшебный язык" произведения. На меня оно производит прямо противоположное действие. Побуду занудной, попробую объяснить, прежде всего, себе. Заглянула в словарь, слово "загиб" используется для примера в словосочетаниях "загиб кочерги", "загиб матки", "загиб сознания" "матерный загиб". В книге это загиб лестницы - я не могу представить загиб лестницы. Вы скажите, это зависит от воображения читателя. Во многом. Но ведь есть писатели, которые так опишут кракозябру какую-нибудь, что ты ее "видишь, слышишь и уже на сносях". А здесь банальный загиб лестницы.
И вот еще собор и небо, висящие в окне.
Где-то в серединке романа, есть риторический вопрос - почему так отличаются два вопроса "что с тобой станет?" и "кем ты станешь?", неужели всё дело в крошке-предлоге "с"? Удивительно глупое высказывание, но подводит нас к загадке "висения". Всё дело в приставке "на" - ибо между "висеть" и "нависать" разница действительно велика.
В общем для меня "волшебство" языка в этой книге заключается в неудачном выборе слов. Возможно, виновата переводчица. Но неужели это она придумала вот этот образ:
«Дети юркали среди взрослых, глядя ошалело, как увидевшие свет ангелы»
Ошалевшие от света ангелы.
А вот это предложение:
«Той зимой было две полицейских машины — черная и черная, двумя межпланетными кораблями они приземлились из первого брезга улицы.»
Есть мастера слова, умеющие тонко, красиво, ладно сочетать несочетаемое (межпланетный корабль и брезг в летописи 1949 года). Дуэту Дин-Суриц это не под силу. Надо сказать, что к концу книги они оба утратили тягу к вычурным оборотам - и стали изъясняться вполне нормально. Что, правда, усилило желание закрыть книгу и заснуть.
Если бы не еще один момент... Я нашла себе развлечение в поиске несостыковок сюжета. Автор сильно путается в показаних
Меняет даты, не умеет правильно сосчитать возраст, приписывает ребенку впечатления, которые тот не может описывать так, как заставляет его описывать Дин. Я могу предположить, что это делается намеренно, чтобы передать детскую непосредственность восприятия и отсутствие разницы между реальным и воображаемым. Но это ведь тоже надо уметь делать. Мне кажется, Дину не хватило таланта для передачи "детсткости". У меня осталось впечатление, что автор просто врет и не перечитывает то, что написал ранее.
2015год.
В первую очередь обращаю внимание на язык. Недоумение возникло уже на третьем предложении:
«Одиннадцать ступенек тебя вели к загибу, и там собор и небо всегда висели в окне.»
Я прошу прощения у тех, кого это предложение погружает в "волшебный язык" произведения. На меня оно производит прямо противоположное действие. Побуду занудной, попробую объяснить, прежде всего, себе. Заглянула в словарь, слово "загиб" используется для примера в словосочетаниях "загиб кочерги", "загиб матки", "загиб сознания" "матерный загиб". В книге это загиб лестницы - я не могу представить загиб лестницы. Вы скажите, это зависит от воображения читателя. Во многом. Но ведь есть писатели, которые так опишут кракозябру какую-нибудь, что ты ее "видишь, слышишь и уже на сносях". А здесь банальный загиб лестницы.
И вот еще собор и небо, висящие в окне.
Где-то в серединке романа, есть риторический вопрос - почему так отличаются два вопроса "что с тобой станет?" и "кем ты станешь?", неужели всё дело в крошке-предлоге "с"? Удивительно глупое высказывание, но подводит нас к загадке "висения". Всё дело в приставке "на" - ибо между "висеть" и "нависать" разница действительно велика.
В общем для меня "волшебство" языка в этой книге заключается в неудачном выборе слов. Возможно, виновата переводчица. Но неужели это она придумала вот этот образ:
«Дети юркали среди взрослых, глядя ошалело, как увидевшие свет ангелы»
Ошалевшие от света ангелы.
А вот это предложение:
«Той зимой было две полицейских машины — черная и черная, двумя межпланетными кораблями они приземлились из первого брезга улицы.»
Есть мастера слова, умеющие тонко, красиво, ладно сочетать несочетаемое (межпланетный корабль и брезг в летописи 1949 года). Дуэту Дин-Суриц это не под силу. Надо сказать, что к концу книги они оба утратили тягу к вычурным оборотам - и стали изъясняться вполне нормально. Что, правда, усилило желание закрыть книгу и заснуть.
Если бы не еще один момент... Я нашла себе развлечение в поиске несостыковок сюжета. Автор сильно путается в показаних
Меняет даты, не умеет правильно сосчитать возраст, приписывает ребенку впечатления, которые тот не может описывать так, как заставляет его описывать Дин. Я могу предположить, что это делается намеренно, чтобы передать детскую непосредственность восприятия и отсутствие разницы между реальным и воображаемым. Но это ведь тоже надо уметь делать. Мне кажется, Дину не хватило таланта для передачи "детсткости". У меня осталось впечатление, что автор просто врет и не перечитывает то, что написал ранее.2015год.