абсолютная кошка
Справедливость восторжествовала, я нашла хорошую книгу. Читать можно, читать приятно. Через каждые 15 минут ловлю мужа, чтобы зачитать очередной отрывок вслух, насладиться гладким текстом, присутствием смысла и созвучными мыслями. Тяга к чтению оправдана и реабилитирована после ужасной, глупой "13-ой сказки". Ингеборг Бахман восстановила мою веру в умных людей, умеющих читать и думать. Они существуют.
Роман "Малина" (ударение на первый слог, имя собственное) это монолог женщины, включающий ее диалог с собственными эмоцио и рацио. В нем масса ссылок, сносок, выводов и размышлений, и никакого истеричного дайри-повествования в стиле космо. Из текста торчат уши Витгенштейна, идеями о языке которого Бахман была очарована всю свою короткую жизнь. Иногда роман читать сложно, но это из-за проникновения... так много острых знакомых углов...
Впрочем я хотела привести пару цитат про чтение, а не про внутривенное. Об этом лучше сами прочитайте.
"Чтение - это порок, способный вытеснить все другие пороки или, заняв их место, временами активно помогать людям жить, это распутство, изнуряющая мания. Нет, наркотиков я не принимаю, я принимаю книги, конечно, некоторым я отдаю предпочтение, многие оставляют меня равнодушной, кое-какие я принимаю только утром, другие - только ночью, есть книги, с которыми я не расстаюсь, расхаживаю с ними по квартире, таскаю их из гостиной на кухню, читаю стоя в коридоре, я не полюзуюсь закладками, не шевелю губами при чтении , читать я научилась рано и очень хорошо <...>. <...> предложение должно "даваться". Я не смогла бы "продираться" сквозь книгу, это бы уже граничило с занятием. У меня, во всяком случае, есть слабость к неграмотным, я даже здесь знаю одного человека, который не читает, не желает читать. Это состояние невинности понятнее тому, кто подвержен пороку чтения, - надо либо не читать совсем, либо уметь читать по-настоящему..."
"Критику чистого разума" я читала при 60-свечевой лампе на Биатриксгассе, а еще Локка, Лейбница, Юма, в сумраке Национальной библиотеки, при маленьких лампочках набивала себе голову понятиями всех эпох - от досократиков до "Бытие и ничто"; Кафку, Рембо и Блейка глотала при 25 свечах в парижском отеле, Фрейд, Адлер и Юнг были прочитаны при 360 свечах на пустынной берлинской улице под тихое кружение шопеновских этюдов; пламенную речь об отчуждении духовной собственности я изучала на пляже под Генуей, - бумага в пятнах соли, покоробившаяся от солнца; за три недели в Клагенфурте, лежа с температурой, ослабев от антибиотиков, прочитала "Человеческую комедию"; Пруста глотала в Мюнхене до рассвета, пока в мою мансарду не вломились кровельщики; французских моралистов и венских логиков одолевала со спущенными чулками, выкуривая по 30 французских сигарет в день, прочла все от "De Rerum Natura" до "Le culte de la Raison", изучала историю и философию, медицину и психологию; в психиатрической клинике Штайнхоф работала над историями болезней шизофреников и страдающих маниакально-депрессивным психозом, писала сочинения в Auditorium maximum при всего шести градусах выше нуля, а при 38 в тени все еще набрасывала заметки о de mundo, de mente, de motu, после мытья головы постигала Маркса и Энгельса, а В.И.Ленина читала совершенно пьяная; растерянная, спасаясь бегством, читала газеты, газеты, газеты, читала газеты еще ребенком, перед печкой, разжигая огонь, - читала газеты, журналы, карманные книжки, читала всюду и везде, на всех вокзалах, во всех поездах, в трамваях, в автобусах, самолетах, читала обо всем на четырех языках, fortiter, fortiter, и понимала все, что только можно прочесть.
Если вы отрывки не дочитали даже, то, конечно, книгу приобретать не стоит. Не пойдет.
Роман "Малина" (ударение на первый слог, имя собственное) это монолог женщины, включающий ее диалог с собственными эмоцио и рацио. В нем масса ссылок, сносок, выводов и размышлений, и никакого истеричного дайри-повествования в стиле космо. Из текста торчат уши Витгенштейна, идеями о языке которого Бахман была очарована всю свою короткую жизнь. Иногда роман читать сложно, но это из-за проникновения... так много острых знакомых углов...
Впрочем я хотела привести пару цитат про чтение, а не про внутривенное. Об этом лучше сами прочитайте.
"Чтение - это порок, способный вытеснить все другие пороки или, заняв их место, временами активно помогать людям жить, это распутство, изнуряющая мания. Нет, наркотиков я не принимаю, я принимаю книги, конечно, некоторым я отдаю предпочтение, многие оставляют меня равнодушной, кое-какие я принимаю только утром, другие - только ночью, есть книги, с которыми я не расстаюсь, расхаживаю с ними по квартире, таскаю их из гостиной на кухню, читаю стоя в коридоре, я не полюзуюсь закладками, не шевелю губами при чтении , читать я научилась рано и очень хорошо <...>. <...> предложение должно "даваться". Я не смогла бы "продираться" сквозь книгу, это бы уже граничило с занятием. У меня, во всяком случае, есть слабость к неграмотным, я даже здесь знаю одного человека, который не читает, не желает читать. Это состояние невинности понятнее тому, кто подвержен пороку чтения, - надо либо не читать совсем, либо уметь читать по-настоящему..."
"Критику чистого разума" я читала при 60-свечевой лампе на Биатриксгассе, а еще Локка, Лейбница, Юма, в сумраке Национальной библиотеки, при маленьких лампочках набивала себе голову понятиями всех эпох - от досократиков до "Бытие и ничто"; Кафку, Рембо и Блейка глотала при 25 свечах в парижском отеле, Фрейд, Адлер и Юнг были прочитаны при 360 свечах на пустынной берлинской улице под тихое кружение шопеновских этюдов; пламенную речь об отчуждении духовной собственности я изучала на пляже под Генуей, - бумага в пятнах соли, покоробившаяся от солнца; за три недели в Клагенфурте, лежа с температурой, ослабев от антибиотиков, прочитала "Человеческую комедию"; Пруста глотала в Мюнхене до рассвета, пока в мою мансарду не вломились кровельщики; французских моралистов и венских логиков одолевала со спущенными чулками, выкуривая по 30 французских сигарет в день, прочла все от "De Rerum Natura" до "Le culte de la Raison", изучала историю и философию, медицину и психологию; в психиатрической клинике Штайнхоф работала над историями болезней шизофреников и страдающих маниакально-депрессивным психозом, писала сочинения в Auditorium maximum при всего шести градусах выше нуля, а при 38 в тени все еще набрасывала заметки о de mundo, de mente, de motu, после мытья головы постигала Маркса и Энгельса, а В.И.Ленина читала совершенно пьяная; растерянная, спасаясь бегством, читала газеты, газеты, газеты, читала газеты еще ребенком, перед печкой, разжигая огонь, - читала газеты, журналы, карманные книжки, читала всюду и везде, на всех вокзалах, во всех поездах, в трамваях, в автобусах, самолетах, читала обо всем на четырех языках, fortiter, fortiter, и понимала все, что только можно прочесть.
Если вы отрывки не дочитали даже, то, конечно, книгу приобретать не стоит. Не пойдет.